Здравствуйте, отец Ярослав! Христос воскрес!
Хочу поделиться с Вами небольшим свидетельством. Может быть, оно будет еще кому-то интересно. Если Вы сочтете это целесообразным — можно передать его другим людям из Общества для призваний, или напечатать (вывесить) где-нибудь, анонимно или с моим именем — не знаю, как лучше. Я уже писал Вам, что не смогу бывать на встречах — по крайней мере ближайшие годы — но тем не менее мне хочется делиться с другими!
Дорогие братья и сестры!
Два года назад я побывал на встрече Общества для призваний в Екатеринбурге. Я тогда вообще не представлял себе, какая жизнь ждет меня впереди. А спустя ровно год мы с Ларисой принесли друг другу супружеские обеты. Еще через год, 12 апреля 2012 года, у нас родился Саша.
Конечно, год семейной жизни — это совсем немного, но я и не собираюсь пока делиться опытом созидания семьи — я хочу поделиться некоторыми мыслями, которые родились у меня на пути ко дню венчания и которыми я жил много лет.
Я думал о призвании очень много, и убедился в том, что оба основных пути — семейной и посвященной жизни — имеют в себе одинаковую основу и сопровождаются одинаковыми искушениями.
Выбор пути, ответ на призвание — с одной стороны, всегда риск, а с другой — ни в коем случае не должен быть бегством от каких-либо трудностей (в том числе от необходимости работать над собой!). Священник, ушедший в семинарию из-за неумения общаться с девушками, и монахиня, постригшаяся назло приставучему жениху, со временем придут к жестокому внутреннему кризису и своим примером поранят чужие души.
Любое призвание — это Крест. Действительно, Крест несут не только отшельники, молчальники и сестры милосердия: каждый отец семейства, каждая мама несут отнюдь не менее тяжкий Крест. Главное, что Крест нельзя нести, стиснув зубы. Нести его нужнои с радостью, иначе жертвой эксперимента станем не только мы сами, но и все люди, окружающие нас. Человек, который не любит свой Крест, постоянно раздражает себя грустными мыслями и становится невыносимым, создавая вокруг тягостную атмосферу. Когда я чувствую, что Крест меня пугает, когда появляется внутри желание от него убежать — я в мыслях кричу Христу: «Господи, помоги мне нести свой крест, помоги мне любить его, научи меня любить Тебя…» Я очень люблю молитву Крестного Пути. После нее все внутренние протесты испаряются, главное победить лень (все-таки 14 стояний…)
Любое призвание — это расставание со своей свободой. По-моему, все рано или поздно чувствуют, что дарить подарки гораздо приятнее, чем получать; так и со свободой: получив ее в подарок от Бога, мы можем оставить ее при себе, но настоящую радость эта свобода принесет нам лишь в тот самый миг, когда мы откажемся от нее навсегда.
Любое призвание — это тест для нашей гордыни и нашего эгоизма. Мое призвание — всегда то, которое сильнее бьет по этим вечным порокам. Если я хочу стать отцом семейства для того, чтобы самоутвердиться — реализовать гениальный план воспитания детей и т.д.; или если я хочу стать священником для того, чтобы получить «трибуну» и авторитетно донести свои глубокие богословские измышления до масс верующих, — то это путь к катастрофе, и нужно остановиться, подумать в тишине и попросить Бога: «Помоги мне понять себя, чего я хочу, и помоги услышать то, чего хочешь от меня Ты… Говори со мной погромче, ибо я слышу пока только свои собственные мысли, и не в силах сам остановить их… Помоги мне взглянуть на себя Твоими глазами, я совсем заблудился, Господи!».
На путь любого призвания нас может манить наша собственная гордыня, и от любого призвания нас может отвращать наш удивительный эгоизм. Но пути Господни неисповедимы — и я встречал прекрасных священников-доминиканцев, которые признавались, что при выборе ордена для них решающим доводом был «самый красивый хабит». Но когда я понял, что сам захотел бы стать священником разве что ради красивых жестов над алтарем, живописных облачений и отсутствия необходимости заботиться о хлебе насущном, то перестал думать об этом вообще. Мол, «если Бог меня действительно позовет — я узнаю это потому, что мысли посетят меня какие-нибудь более правильные».
Важно помнить, что эгоизм первее всего соблазняет нас вообще не рисковать своей личной свободой, не сковывать себя никакими обетами и жить себе спокойно, как есть, только делая вид, что мы ждем голоса свыше, духовного озарения, принца на белом коне или еще чего-нибудь особенного. Конечно, были и есть прекрасные люди, пришедшие к святости, оставаясь одинокими и в миру. Бывают такие учителя и врачи, полностью посвятившие свою жизнь служению, не вписывающемуся ни в семейную жизнь, ни в монашескую; есть такие, как Жан Ванье. Но такой путь — это исключение из правила, своего рода маргинальное призвание, которым не стоит раньше времени соблазняться.
Я с 12 лет непрерывно мечтал о семье. Мечтал и молился, боялся, отчаивался и снова мечтал. До сих пор помню, что как раз в 12 лет решил как-то всю ночь молиться на четках за ту девочку, которую когда-то встречу и которая станет моей женой. Бог вывел нас с Ларисой навстречу друг другу в тот момент, когда мы оба отказались от любых попыток найти «свою вторую половину» и в промежутках между накатывающимися волнами уныния и отчаяния надеялись только на Чудо. А когда это Чудо произошло, на целых полгода — пока длилась подготовка к Таинству Брака — мы словно заткнули уши, чтобы не слушать всех тех многих полудрузей и полузнакомых, которые призывали «быть осторожными», «подумать лишний раз», «не спешить» и т.д. Были те, кто нас за глаза осуждал и впрямую отговаривал. Но были и те, кто поддерживал, радовался за нас, молился в наших намерениях. Теперь эти люди уже не наши личные друзья, а общие — первые настоящие друзья нашей семьи.
Главное, чем я хочу поделиться, и что я знаю наверняка: не надо бояться. Не надо откладывать, не надо ждать (окончания вуза, повышения зарплаты, получения наследства и так далее). На момент нашей с Ларисой помолвки у меня была работа с зарплатой, очень даже приличной для Петербурга, а ко дню свадьбы ее уже не стало, и потом полгода мы жили непонятно как, так что часто и еды дома не было. И притом — то кошелек украдут, то сдачу неправильно дадут, то просто деньги загадочно потеряются. Зато мы можем свидетельствовать всем — деньги не главное! Не ждите, что их будет много, и тогда можно подумать о семье. Это бессмысленно.
Одна сестра-доминиканка, с которой я знаком уже 16 лет, ушла в монастырь в 19 лет, внезапно для родителей, когда все вокруг крутили пальцами у виска. Призвание — всегда риск, ведь Бог по телефону не позвонит и никаких инструкций не даст. Ждать и высиживать смысла нет — все дары нас ждут ПОСЛЕ этого прекрасного момента, когда мы делаем выбор! Даже эгоизма собственного бояться не надо («стану хорошим, достойным, тогда и…») Не знаю, как у священников и монахов, но у людей семейных происходят настоящие чудеса в душе, когда муж и жена помогают друг другу проявлять свои лучшие качества и рука об руку идут к Богу.
Нельзя руководствоваться одними сомнениями… Мы оба не раз сомневались в том, способны ли нести крест супругов и родителей, но каждый раз вместе преодолевали это искушение, напоминая друг другу: искушает-то только дьявол… Он — разделяет, пугает, разрушает и парализует; Бог же — соединяет, успокаивает, созидает и дает силы. Нужно помнить об этом и различать голоса в душе.
Призвание — это и Дар, и Крест, и Риск, и Выбор, и Жертва. Жертва, которую Бог обязательно у нас примет, если мы, в свою очередь, примем его Дар, пойдем на Риск, сделаем Выбор и возьмем свой Крест.
Сергей Верещагин
Санкт-Петербург